Егана Джаббарова – поэтесса, неожиданно и вдруг ворвавшаяся в литературу. Ее стихи публиковали “Новый мир” и “Новая юность” (получила премию за лучшую дебютную публикацию в 2016), она была особо отмечена членами жюри премии Драгомощенко в 2017 году, вторая книга стихов вышла в серии KRAFT альманаха “Транслит”.
То есть удивительным образом, Егана оказалась своей для диаметрально противоположных поэтических конвенций.
Этот факт решительно не позволяет пройти мимо ее книги.
Книга затрагивает массу триггерных тем – от насилия над женщинами в исламском мире (так называемые “убийства чести”) и межкультурного непонимания, оборачивающегося ненавистью – до страха личной смерти и беспомощности.
Таким образом, само название книги, “Поза Ромберга” (один из диагностических приемов в неврологии, “положение стоя со сдвинутыми вместе стопами, закрытыми глазами и вытянутыми вперед руками”), становится метафорой шаткого, неустойчивого положения в этой культуре насилия и шире – в этой реальности вообще.
Композиционно книга состоит из четырех частей, три из которых (“Меджнун влюбленный”, “Меджнун странствующий” и “Меджнун умирающий”) обращают нас напрямую к фольклорной фарсиязычной истории Меджнуна, поэта, обезумевшего от любви, странствующего в поисках своей Лейли и умирающего на ее могиле. Однако фольклорные мотивы деформируются при использовании оптики феномена институализации насилия, социо-культурных стереотипов и национальной нетерпимости.
Таким образом вечная любовь превращается в вечное отсутствие любви.
у тебя есть слова
но они словно четки стучат
по твоей голове
не имея возможности стать
чем-то вроде любви
и поэтому лучше молчать
и поэтому не говори
Странствия в поисках любимой – в бесприютное скитание, без возможности найти новый дом или вернуться в старый.
Ибрагиму говорят
ты чурка
черный чужой чудак
<…>
в ответ на немое вопрошание
на очки опущенные вниз
тычут в спину
иди
сохраняй молчание
А умирание на могиле возлюбленной – в невозможность жизни как таковой
он говорит
что смерть легка
что это вода и воздух –
это туман
<…>
дорогой, кто разбил тебе сердце?
Бог
При этом четвертая часть книги, давшая ей название (“позы Ромберга”) отсылает нас, на первый взгляд, к совершенно другой тематике – переживанию экзистенциального телесного опыта беспомощности и умирания.
И вот здесь, как мне видится, возникает главное свойство стихов Еганы Джаббаровой – плавное перетекание социальной драмы в индивитуальную, страдания каждого – в свое собственное – и обратно.
То есть реализация знаменитого лозунга “личное – это политическое” в самом полном смысле этого слова.
Когда фокус смещается – и вместо чувства индивидуальной боли и одиночества, ты сама и твоя персональная судьба становится частичкой общеженского и шире – общечеловеческого опыта, а собственное тело – частью коллективного тела. И опыт боли и страданий каждого – опытом твоей личной боли.
Неудивительно, что зачастую в своих текста Егана работает в русле документальной поэзии, с историями реальных людей.
Так, в цикле “Кровь-молоко” Егана использует подлинные истории убийств чести (широко используемой в исламском мире практики убийства родственника, совершившего каминг-аут или «опозорившего» семью причастностью к ЛГБТиК культуре), а для цикла «Позы Ромберга» – истории реальных людей – пациентов неврологического отделения (вплоть до указания точного места дислокации того или иного человека, “палата 514, неврологическое отделение, 5 этаж, 1 койка”)
Это позволяет подчеркнуть полную реальность происходящего, документальность в этих стихах очень любопытно сочленяется с совершенно модернистской поэтикой и оммажами Серебряному веку русской поэзии.
Смешение этих диаметрально противоположных способов говорения, совершенно разных оптик, создаёт стереоэффект, который постоянно заставляет читательский взгляд в текстах перескакивать с одного плана на другой, пока они не сольются в один.
Евгения Риц писала об особой сновидческой логике в стихах Джабборовой “так что мы не знаем, что есть мысль, что есть плоть или пространство, и не одно ли это и то же. Здесь же оказывается и история, в том числе понимаемая и как история культуры”.
При этом, в книге очень много отсылок к суффийской традиции, классической фарсиязычной поэзии, реалиям исламского мира – начиная от имен, заканчивая правилами грамматики – к которым постоянно обращает масса сносок.
ЗайнаРукиятУммуФатьма
пророк перебирает дочерние имена
в одной из сносок:
“Согласно правилам арабской грамматики, переход от Кадер к Мукадеррат дает значение “вещь, которая обречена”.
Читатель сам должен ответить на вопрос, чем для него лично становятся приметы исламского мира в стихах Еганы Джаббаровой – только лишь деталями атмосферы, цветными ориенталистскими лоскутками или частью подлинно иной культурной среды. В этот момент, опыт читательской рецепции позволяет артикулировать серьезнейшую проблему – об инаковости, принятии, уважении, имперском сознании, снобском ощущении превосходства европейской культуры над всеми прочими. И, в конечном итоге, о самом феномене ориентализма – является ли он искуственным пост-колонизационным конструктом или существует сам по себе.
По сути Егана в своих текстах дает голос всем лишенным его.
Исламским женщинам, которые умирают от рук самых близких людей, сирийским беженцам, лишенным дома и родины, неврологическим больным, исключенным из мира и умирающим.
кружатся их невинные души как дервиши
белые саваны красные колпаки
Господи, упокой души их и спаси
Есть мнение, что цель искусства – это погружение читателя в пространство инсайта, где постоянно происходит расширение опыта и понимание того, о чем читатель раньше и подумать не мог. Именно так работают эти стихи.
Статья написана для журнала Лиterraтура