(О книге: Ян Выговский. ranit odnogo, zadenet vseh. М.:Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018. Серия “Поколение”, вып.52)
В 2015 году художник Люк Тернер в своей программной статье описал понятие метамодернизма, культурной парадигмы, пришедшей на смену постмодернизму. В ней, нельзя быть точно уверенным в том, что происходит – всерьез это или нет, в ней сочетаются совершенно несочетаемые понятия, она колеблется “между иронией и искренностью, конструкцией и деконструкцией, апатией и влечением”. То есть поколение метамодерна – это своего рода оксюморон, сочетающий совершенно противоположные вещи. К этому поколению и относится поэт Ян Выговский, эта реальность говорит через его тексты.
Вывернутое наизнанку метамодернистское сегодня – это существование внутри непрекращающегося невроза. Постоянная информационная перегрузка не даёт возможности остановиться хоть на секунду и увидеть движение медленной жизни вокруг. Кровавое рождение языка для него происходит прямо на наших глазах. Синтез заговора и программного кода становится как будто бы единственным возможным способом описать происходящее. Не более неожиданным и диким, чем все, что нас окружает.
#план статичен: [pool], заполненный водой, бесшумно покоящейся в нём; этот текст переведён множество раз со смычного на губной с каждого языка на свой; что смотрит на тебя — не знает, начинается приближение или нет, но точно знает, что скоро что-то начнётся: круговорот процесса с целью дать времени время
То, что Выговский делает – это прорыв поэзии в сторону синтетических медиапрактик. Сложно реализованная композиция – на самом деле выглядит как музыкальная программа, написанная на объектно-ориентированном языке. Каждый смысловой кусочек имеет своё место в общей структуре и витиевато взаимодействует с другими – согласно алгоритму. Именно с движением поэзии от просто текста к медиавысказыванию связано все это: графические элементы прямо посреди текста, скриншоты экрана, чертежи, внезапное изменение языка и полифония высказываний – на грани шума.
запах нераскрытой книги, её страницы похожи на начало данного текста, присутствие опыта единицы, помноженной на себя,
запись: отсутствия
под ногами дорог впадины и земля
Сбежавшие из колонии Донецка заключённые захотели вернуться
До сердца и глубже
лучше йогурта по утрам только водка и гренадин обещай себе жить без драм — и живи один.
Язык ноктюрн сыграть пытался на флейте водосточных труб, но не совпал ни труб диаметр, ни губ.
Сила, которая держит,
—
не фиксации, а сопротивления
Вся книга по сути является единым нарративом – и ярким высказыванием о том, насколько я (редуцированный до ja) беспомощен, слаб и мелок по сравнению с этим огромным потоком холодной информации, оглушительного шума, одиночества внутри невозможности одиночества.
Несмотря на внешние усложнения, тексты безусловно остаются – всегда – тончайшей поэзией, потому что помимо страха времени, схватывают и безымянное – потому что неназываемое – волшебство.
Что будет с a ja, сумасшедшей a ja в платье из крыльев бабочек, a ja, любительницей целовать трупы? Ведь волны потихоньку разрушают стены, деревья плетут заговор, обступая плотным кольцом, a ja заползают в желудки и дети- призраки, играющие на зелёных трубах, вот-вот станут звук, от которого
,,,,
[ран’иет ʌднʌво, зʌд’ен’иет фс’ех]
«Читать молодую поэзию — значит предугадывать, чем будет литература будущего или даже будущий мир в целом» – пишет Кирилл Корчагин об авторах серии «Поколение». Безусловно, поэзия Выговского именно такова – она схватывает и пытается фиксировать то, что носится в воздухе, те способы организации нового языка поэтического высказывания, применимые к современному миру, в котором больше не бывает уютных медленных пространств для чистого искусств и условной красоты ради красоты.
Мир, котором больше нет порядка и логики, только отчаянное сочленение всего со всем в попытках подобрать правильный пароль или найти правильное заклинание (что, в общем-то одно и то же). Мир, где стихи восстают против капитализма, где ранит одного а заденет всех.
статья написана для журнала kontext